Опубликовано: 06.04.07
Операция по моему «внедрению» на городскую свалку готовилась чуть ли не в режиме секретности. Руководство МУП «Городское благоустройство», любезно согласившееся пустить меня «на борт» одного из дзержинских мусоровозов, дало четкие инструкции. Из машины ни в коем случае не вылезать, фотографии делать скрытно, вести себя тихо, одеться просто, если не плохо и грязно, чтобы бдительная охрана полигона не заподозрила во мне лазутчика. И вот час «икс» пробил, и к нашей редакции подкатил огромный, груженый мусором, грузовик.
Моим напарником стал водитель мусоровоза Степан (назовем его так). Парень оказался общительный, и мы с ним всю дорогу до полигона болтали о трудностях его же работы. Главное, что отметил Степан, так это то, что каждый рейс на дзержинскую свалку для него и его коллег сравним с поездкой на войну. Особенно трудными рейсы туда были этой весной. На полигоне цивилизованные дороги отсутствуют вовсе, так что машины пробираются к месту сброса мусора по узкой колее, проложенной между свалочных отвалов.
Представьте себе, что тающий снег превратился в кашу, спасительная колея исчезла вовсе. Машины застревали в месиве из грязи и мусора. Грузовики не выдерживали схватки с мусорным бездорожьем. Даже на новеньких мусоровозах, которые в прошлом году закупила городская администрация, «горели» коробки передач, механики не успевали менять колеса у машин. Железные «мосты» огромных МАЗов разлетались чуть ли не в щепки от напряжения. «А сегодня - сказал Степан, - свалка подсохла, так что в очереди будем стоять недолго, часа полтора - два». Ничего себе недолго, подумалось мне тогда. Как-то не верилось, что очередь на сброс мусора может существовать вовсе.
В очередь, сукины дети...
Оказалось, что может. Ее «хвост» я увидел уже на полпути от Московского шоссе к свалке. Здесь в одном нестройном ряду стояли грузовики и тракторы с телегами, доверху заполненными так называемым крупногабаритным мусором, а попросту, всем тем, что не помещается в стандартные контейнеры для бытовых отходов. «Это очередь не для нас», - прокомментировал мой напарник - «Для мусоровозов она начинается возле въезда на полигон». Так что мы проехали еще метров пятьсот, и наш грузовик остановился возле ворот свалки.
Мой водитель резво выпрыгнул из кабины и пошел «отмечаться», а я принялся наблюдать за тем, что творилось вокруг. Въезд на свалку был буквально забит машинами. Их вереница тянулась вглубь полигона. Грузовики стояли впритык друг к другу. Водители спокойно курили возле. Суетились лишь те, кто стремился попасть на весы. В основном, это нижегородцы. Наши машины весовой контроль почему-то не проходят. А современные мусорные «комбайны» из областного центра вообще в очереди не стоят, их пропускали вне очереди, так как вглубь свалки им заезжать не нужно - там большим машинам не развернуться. Эти гиганты сваливали свой груз недалеко от входа.
Над всем этим автомобильным хаосом летал зловонный дух гнилья и гари. Полигон горел и плевался в небо огромными клубами серого дыма, которые, поднимаясь в небо, закрывали солнце.
Степан вернулся, и мы вместе принялись ждать, пока очередь двинется с места. Я все интересовался, почему не едем, а водитель отвечал, что, скорее всего, на свалке застряла какая-нибудь машина. Пока ее не вытащат бульдозерами, караван мусоровозов не двинется с места. Видимо, все так и было, потому что первого движения мы дождались только минут через тридцать. Правда, тронуться вперед с первой попытки нам не удалось. Степа еще не успел завести мотор, как в образовавшийся прогал между нашим мусоровозом и тем, который шел впереди, пристроился шустрый ГАЗон. Мой водитель изрек что-то нецензурное и принялся лихо маневрировать своей огромной машиной, чтобы оттеснить в сторону других охотников пробраться на свалку без очереди.
Мусорный караван
Мы въехали на территорию свалки после сорока минут стояния перед ее воротами. Но этот факт не принес радости, так как караван мусоровозов двигался по колее очень медленно - метров по десять за прием. Едем - стоим, едем - стоим, едем. Колея, по которой пробиваются машины, глубиной была чуть ли не в метр. Машины по ней шли со скоростью километра три в час, но их кидало из стороны в сторону как игрушечные.
Кстати, возле въезда на свалку я заметил холмик свежего песка и спросил у Степана: «А это для чего?» Он ответил прямо: «Наверное, для виду привезли. Типа технологию соблюдают. Ведь они должны слои мусора песком пересыпать, но этого, конечно, никто не делает. Вот свалка и горит». И, правда, песок лежал как-то показательно. Ровненькая такая кучка, а, главное, маленькая. Мне показалось, что засыпать ей можно лишь несколько квадратных метров мусорных залежей. На большее не хватило бы.
Караван мусоровозов взобрался на огромную мусорную кучу, а перед нами сплошной стеной встал дым. По бокам колеи-дороги мусор горел открытым пламенем. Языки огня вырывались из пластов мусора такие, что мне стало как-то не по себе - не сгореть бы заживо. Но уже через несколько минут я и пламени уже не видел. Дым накрыл караван настолько плотно, что видимость сократилась до нуля. Через лобовое стекло машины можно было увидеть лишь сплошную белую пелену, борт впереди идущей машины - лишь по силуэту.
Степан управлял мусоровозом буквально «на ощупь». Он все успокаивал меня: «Не волнуйся, здесь всегда так. Я даже мусор выгружать вслепую научился». «А мы не задохнемся?» - спросил я. Водитель хмыкнул и ничего не сказал, а мне стало еще страшнее. Удушливый дым уже начал проникать в кабину. Дышалось с трудом, жара в машине сделалась такая, что пот полился со лба градом. Защипало глаза...(полный текст статьи читайте в газете "Дзержинское время" за 5 апреля 2007 года)
Сергей Кулаков
Дзержинское время